Флэшмоб

[Симбелин]

И мне захотелось.
Книги, которые когда-то произвели впечатление, или что-то в этом роде.
Чуть не убилась, пытаясь выбрать всего десять, но потом подумала - а фигли? Пусть будет то, что первым придёт в голову.

1. Что мне следовало бы пребывать с музами на Парнасе - это, я утверждаю, совет хороший, но ни мы не можем постоянно быть с музами, ни они с нами, и если случится кому с ними расстаться, то находить удовольствие в том, что на них похоже, не заслуживает порицания. Музы - женщины, и хотя женщины и не стоят того, чего стоят музы, тем не менее на первый взгляд они похожи на них, так что, если в чем другом они не нравились бы мне, должны были бы понравиться этим. Не говоря уже о том, что женщины были мне поводом сочинить тысячу стихов, тогда как музы никогда не дали мне повода и для одного. Правда, они хорошо помогали мне, показав, как сочинить эту тысячу, и, может быть, и для написания этих рассказов, хотя и скромнейших, они несколько раз являлись, чтобы побыть со мною, может быть, в угоду и честь того сходства, какое с ними имеют женщины, почему, сочиняя эти рассказы, я не удаляюсь ни от Парнаса, ни от муз, как, может быть, думают многие.

2. Это уже показалось мне наглостью, от злости у меня не осталось времени предаваться грусти. Я схватил Моцарта за косу, он взлетел, коса все растягивалась и растягивалась, как хвост кометы, а я, повиснув как бы на его конце, несся через вселенную. Черт возьми, до чего же холодно было в этом мире! Эти бессмертные любили ужасно разреженный ледяной воздух. Но он веселил, этот ледяной воздух, это я еще почувствовал в тот короткий миг, после которого потерял сознанье. Меня проняло острейшей, сверкающей, как сталь, ледяной радостью, желаньем залиться таким же звонким, неистовым, неземным смехом, каким заливался Моцарт. Но тут я задохнулся и лишился чувств.

3. - ...Мы бы, коли заранее знали, никогда сюда бы не сунулись. А что? — оживился он, — наверное, так часто бывает в старых сказках о всяких подвигах и приключениях. Я думал — герои в сказках ищут подвигов и совершают их потому что хотят, что им это интересно, — ну для развлечения, если вы понимаете, про что я толкую. Но в настоящих сказках, в тех, которые запоминаются, дело вовсе не в этом. Там герои просто попадают куда–нибудь, потому что таков их путь. Они ведь могут вернуться, как и мы, например, да только не возвращаются. Про тех, кто вернулся, сказок не складывают и песен не поют. Которые до конца шли, те — другое дело. А конец–то, знаете, не всегда бывает хорошим, для героев–то. Когда сказку слушаешь, может, по–другому кажется… Хотя можно все–таки и домой вернуться. Пусть даже там все будет по–старому, ан нет, все по–другому, потому что ты уже другой.

4. — А теперь я тебе покажу наш коридор, — сказал Колен.
По обеим сторонам коридора и окна было видно по тусклому, бледному, испещренному темными пятнами солнцу. Нескольким тощим пучкам лучей все же удавалось пробиться сквозь стекло, но, касаясь керамических плиток, прежде таких сверкающих, они разжижались и стекали на пол, оставляя за собой длинные влажные следы. От стен несло сыростью. Мышка с черными усиками сделала себе в углу гнездо на сваях. Она уже не могла, как прежде, играть на полу золотыми лучами. Зарывшись в ворох крошечных лоскутков, она вся тряслась, а ее длинные усы слиплись от сырости. Некоторое время ей, правда, удавалось понемногу отскребать керамические плитки, чтобы они сверкали по-прежнему. Но работа эта была чрезмерной для ее маленьких лапок, и она, вконец выбившись из сил и дрожа мелкой дрожью, забилась в свой уголок.

5. — Ты тоже хочешь — силой. А надо иначе. Надо просто очень любить этот лук…
Древко изогнулось обезумевшей от страсти женщиной, радугой над пенною водой, податливо и с наслаждением изогнулось оно, подчиняясь пальцам — нет! голосу! трепету! словам Далеко Разящего!
— …надо очень любить эту тетиву…
Змея, сплетенная из жил — нет! из слов! смеха! тайны! — скользнула между пальцами; роговой наконечник вошел в тетивное ушко, как дух ясновиденья входит в пророка, как входил Лаэрт-Садовник к возлюбленной супруге своей, чтобы-дом однажды огласился детским плачем — и натянувшаяся струна застонала, отдаваясь.
— …надо очень любить… очень… ибо лук и жизнь — одно!..

6. – Она хочет быть по-настоящему живой. Мы можем это сделать? Такое возможно?
Среда молчал так долго, что Тень начал уже подумывать, слышал ли он вообще вопрос или, может, он заснул с открытыми глазами. Но, наконец, глядя прямо перед собой, Среда заговорил:
– Заклинанье я знаю, помощь первому имя, и помогает оно в печалях, в заботах и горестях. Знаю второе – оно врачеванью помощь приносит и прикосновением лечит. Знаю такое, что в битве с врагами тупит клинки, мечи и секиры. Четвертое знаю, что заставляет мигом спадать узы с запястий и с ног кандалы. И пятое знаю: коль пустит стрелу враг мой в сраженье, взгляну, – и стрела не долетит, взору покорная.
Слова его были тихи и настойчивы. Исчез самодовольный, хвастливый тон, а с ним и ухмылка. Среда говорил так, будто произносил слова священного ритуала или вспоминал что-то темное и полное боли.

7. Ветрун моргнул. Убийцы так не делают. Они подкрадываются. Они пользуются тенями. В реальной жизни такого не бывает. Так бывает только во снах.
А теперь существо оказалось прямо перед ним. Он уронил ложку, и, когда она звякнула об пол, внезапно воцарилась тишина.
Есть еще одно правило. При возможности жертва должна знать имя Убийцы, и кто его нанял. Гильдия считала, что так будет честно. Ветрун не знал этого, да никто об этом особо и не распространялся, но, тем не менее, сквозь пелену ужаса, с широко раскрытыми глазами, он задал верные вопросы.
— Кто тебя прислал?
— Я от города, — сообщила фигура, обнажая тонкий серебристый меч.
— Кто ты?
— Думайте обо мне, как… о будущем.

8. Земли под собой не чуя, задевая чужие холодные локти и колени, безостановочно бормоча, как мантру, «пардон», я прошел к выходу, покинул ледяной рай и оказался в выбеленном солнцем, загустевшем от его жара полуденном мире. Вдохнул горячий воздух, насыщенный ароматами хвои, инжира и полыни, и едва устоял на ногах. Шатаясь, как пьяный, побрел к столбу, отбрасывающему куцую тень, присел возле него на корточки, перевел дух и вдруг обнаружил, что все еще дрожу — не от озноба, а от нетерпения, предвкушая дальнейшее путешествие. Какое уж там «вернуться в отель», даже думать не хочу, пропадать так с музыкой; мне, если разобраться, давным-давно пора бы пропасть.
Все золото дорог Лейна я отдал бы за…
…за возможность идти по одной из этих дорог, — закончил я, и вдруг обрадовался бесхитростной этой формуле, как будто она сулила мне если не вечное блаженство, то по крайней мере пятерку за выпускное сочинение.

9. что значит сходить с ума? это когда ты видишь свое движение, свои движения не так, как видят его — их? — другие
ты дервишем кружишься, запрокинув драгоценную голову, соединяя космос с почвой растопыренными руками, а им кажется, что ты топчешься на месте в клеенчатом коридоре и трясешь волосами, ты идешь душистым полиэтиленовым снегом над маленьким Лондоном или запаян трехмачтовым фрегатом в бутылке из арктического льда, а им кажется, что ты застрял в сувенирной лавке, и завыва-а-аешь, и ду-у-уешь, или — ты говоришь, что у тебя будет дом на лиловом холме, усыпанном цветами тамариска, и в саду у тебя будет арка из живых ящериц, стоящих на хвостах, застывших в поцелуе, а они переглядываются
это потому, что вы двигаетесь по-разному, хотя четыре дерева держат ваше небо, четыре страны света — источник ветров, и четыре больших кувшина — источник дождя

10. Мерлин ухватил за рукав пробегавшего мимо Моргана-ап-Керрига и подтащил к себе, устраивая, таким образом, импровизированное совещание:
— Коллеги, я только что посетил два-три семинара. Коллега Финтан в задумчивости появился из стены, превратил учеников в лососей, побросал их в фонтан и сел играть сам с собою в фидхелл, изредка покрикивая на них, чтобы шевелили плавниками. Сам по себе этот педагогический прием не может не вызвать уважения, но… Тарквиний Змейк смешал четыре яда, залпом махнул полный бокал, лег на лабораторный стол и сообщил студентам, что если они к концу урока не составят противоядия, то будут повинны в его смерти. А привычка профессора Курои метать молнии в неприлежных учеников?
— Если бы только в неприлежных! — оживился Мак Кархи. — Он мечет молнии направо и налево.
— Да, но профессор Курои, — робко вступился за него Морган-ап-Керриг, — редко попадает.

@темы: книжковое, флэшмобы

Comments

[Сам себе королевство]

6 Американские боги
7 Ночная стража
8 Что-то ужасно знакомое, вроде, из сборников Фрая
10 Школа в Кармартене

[snou_white]

только третье и узнала )

[Симбелин]

Сам себе королевство,
Ну, "Большая телега" всё-таки, на мой вкус, не сборник, но автор угадан верно.

snou_white, ну, третье легко узнаваемо, да. Хотя я и откромсала имя говорящего.

[Сам себе королевство]

Симбелин, точно, Телега)) А третье я не узнала... Что-то такое, что все точно читали, да?)

[Симбелин]

Сам себе королевство, мне кажется, да.

[tiger_black]

5 - Олди, похоже на дилогию об Одиссее
10 - Школа в Кармартене (хотя я думала, что речь идет о бумажных книгах))
6 - сначала подумала о Честертоне (из-за персонажа), но стиль и первое предложение против))

[tiger_black]

1 - Джером? Но книгу не узнаю. Хотя вряд ли...

[tiger_black]

3 - Не Толкин ли? Зя книга.

[Симбелин]

tiger_black, 3, 5 и 10 - правильно.

[tiger_black]

Симбелин, ага)
ну а больше тогда вряд ли что-то знакомо))
Подожду, что скажут умные люди))

[philipp_a]

Симбелин,
Номер 3 - ыыыы
Номер 5 - ага-ага

Еще, кажется, Виан и Гессе
Еще Пратчетт, Гейман и Школа в Кармартене

[Симбелин]

philipp_a, в тебе я и не сомневалась.