Название: "Третий"
Пейринг: приддоньяк
Рейтинг: R
Окончание. Начало - здесь.
читать дальшеКогда-то - неужели это было всего несколько дней назад? - я недоумевал, отчего Эмиль, ну, по крайней мере поначалу, делает всё так медленно. Бравый маршал не похож на человека, склонного к сдержанности, если обстоятельства этого не требуют, - а они не требовали, уж мои ощущения он всегда оценивал правильно. И только сейчас начинаю понимать, в чём дело. Так узко и тесно, что дай себе волю - и всё закончится, едва успев начаться.
Арно дышит прерывисто, вздрагивает всем телом, пытаясь расслабиться. Хочется разгладить губами складочку между золотистых бровей, но - не дотянуться. Зато можно накрыть ладонью опавший член, ощутить, как он тоже вздрагивает, откликаясь на ласку, и чуть податься вперёд, одновременно с движением рукой.
Получается неплохо: Савиньяк тихонько ахает и тянется навстречу, широко распахивая тёмные омуты глаз, в которых так легко утонуть, особенно если пока не слишком хорошо умеешь плавать.
Самое время учиться, вот только ниже пояса всё сводит от желания разрядки, и львиная доля сил уходит на то, чтобы не забыть обо всём в заволакивающем мир сладком тумане. И я отнюдь не уверен, что мне это удаётся, поэтому спрашиваю - через то ли несколько, то ли несколько десятков минут, едва придя в себя:
- Ты в порядке?
- Более чем, - Арно кладёт палец на мои губы. - Только не говори больше ничего. Не сейчас.
И я молчу. Даже глаза закрываю, но и сквозь веки вижу, как смыкаются светлые ресницы, как догорает свеча...
Странный прилив нежности был бы более уместен некоторое время назад, но тогда бал правило стремление сделать всё правильно пополам с возбуждением, так и не утихшим до конца со вчерашнего дня и моментально захватившим власть, как только ему позволили это сделать. А теперь внезапно нахлынувшая нежность кажется неправильной, лишней. Впрочем, почему "кажется"? Так и есть.
Секс - интересная игра. И опасная, как все подобные игры.
С Эмилем было проще. Никаких обязательств, да и какие обязательства могут быть со стороны человека, собирающегося жениться. Никаких разговоров о том, кто, кого и когда раздражал. И никаких лишних эмоций, которые могут разрушить тебя изнутри. Никаких надежд на будущее, только здесь и сейчас. Прозаично, но честно.
И тоже - ненужно.
Я всё-таки прикасаюсь губами к переносице Арно, сейчас она ровная и гладкая, никаких складочек нет и в помине. В комнате темно, но я хорошо представляю себе его лицо.
Даже, пожалуй, слишком хорошо.
Но не только это меня беспокоит. Что-то ещё, смутно знакомое, но давно забытое...
Тишина.
Впервые за последние недели - полная и абсолютная тишина за окном.
* * *
- ...Господин генерал, судя по следам, дриксы ушли из Альт-Вельдера ещё вчера. Наутро после того, как кончился дождь.
- Думаю, имеет смысл отправить гонца к графине, сообщить, что она может возвращаться.
- Уже.
- В смысле? - хмурится Ариго. Он всегда хмурится, когда чего-то не понимает. - Когда успел? Вы же только приехали.
- Вчера, господин генерал. Как только понял... что произошло.
Записку Ирэне взялся доставить тот же мальчишка, углядевший подходящий к замку отряд "гусей". Он остался в восторге от всей этой беготни: всё-таки тяга к играм в войну в подростках неистребима. Я пообещал, что поспособствую исполнению его мечты - через пару лет. Вряд ли ситуация на севере к тому времени радикально изменится, несмотря на последние события, а в Торке людей всегда нехватает.
- Хм. Молодец, быстро сообразил. Садись, не стой столбом. Выпьешь?
Похоже, Ариго несколько ошарашен стремительностью, с которой меняется мир. Смерть Фридриха и последовавшая за ней смута в Эйнрехте спутала планы не только Бруно. В какой-то степени дриксенский маршал оказался поставлен перед тем же выбором, перед которым прошлой осенью стояли полководцы наших армий: завершать текущую кампанию или наводить порядок в собственной вышедшей из-под контроля столице. Но были и отличия. Перед "гусями" не стояло задачи защищать свою землю - они уже давно воевали на чужой.
- Благодарю вас.
Даже местная кислятина кажется не такой уж плохой: горло пересохло от долгой скачки по жаре - солнце словно вознамерилось наверстать то, что задолжало земле за последние недели, - и разговоров. Но я едва успеваю допить бокал.
- Прошу прощения, господин генерал, - порученец Эмиля, как всегда, бодр и полон энтузиазма, - маршал требует к себе полковника Придда.
Значит, сегодня. Не то чтобы я боюсь предстоящего разговора, в конце концов, мы с Савиньяком-старшим действительно ничего не обещали друг другу. И всё же...
Наверное, мне не стоило идти на поводу у своих желаний - тогда, когда вернулся Арно и стало незачем лечить нервы подобным образом. Но я был слишком неопытен в противостоянии соблазну. Эмиля же неопытным назвать сложно. Следовательно, одно из двух: или для него наша связь - мимолётное приключение, а значит, скорое её окончание предопределено, или всё серьёзнее, а в таком случае продолжать точно не стоит - во имя будущего семейного счастья.
Но это всего лишь досужие размышления... которые перестают иметь какое бы то ни было значение, потому что я вхожу в комнату Савиньяка, и тот оборачивается.
- Добрый вечер, господин маршал, - не по уставу, конечно... да какой тут, к Леворукому, устав?
- И вам того же, - Эмиль салютует бокалом; его волосы в свете свечей отливают старым золотом. Рама окна - словно рама картины; непарадный портрет на фоне синих сумерек.
Диамни Коро мог бы позавидовать, на самом деле.
- Я просто хотел вас поблагодарить.
- Позвольте узнать, за что?
- За то, что не оставили Арно.
- Ему моя помощь была нужна больше, чем Ирэне.
- Вы действительно настолько рациональны или делаете вид? - интересуется Савиньяк, отлепляясь наконец от подоконника и разливая остатки вина - себе и мне. Опять "Слеза", где он её берёт, интересно.
Хотя ещё более интересен ответ на вопрос, который я сам бы не отказался узнать.
- Я действовал в соответствии со сложившейся обстановкой.
- Ещё семь слов ни о чём... Кстати, полковник, вы считаете, что у меня раздвоение личности? Или что я имею привычку пить из двух бокалов сразу?
- Благодарю, - я беру бокал и снова не успеваю заметить, как и когда Эмиль преодолевает расстояние между нами - десяток бье словно бы просто проваливаются в Закат.
- Что вы думаете о событиях в Эйнрехте? - спрашивает он.
- Они нам, несомненно, полезны, - я отступаю на полшага. - Впрочем, как и любые события, ослабляющие враждебное государство.
- А как частное лицо?
- Я не могу быть частным лицом, будучи полковником армии Талига.
- В таком случае как полковник армии Талига скажите: вы скучали? - рука Эмиля ложится мне на талию, приходится приложить все усилия, чтобы снова не пойти на поводу у собственных желаний.
- Для скуки нужно время, не занятое делами. А дел у меня было достаточно.
Формулировка не то чтоб изящная - сказывается усталость. Но Савиньяк понимает - складывает слова с поведением, с закаменевшим под его ладонью телом, и делает верный вывод:
- Вот как... Что ж, в таком случае не смею вас задерживать.
Он переключает своё внимание на вино и какую-то бумагу - так, словно меня уже нет в комнате. Не давая шанса ни объясниться, ни сказать "спасибо" за то, что было.
Так просто, проще, чем я рассчитывал, и в то же время жёстко. Впрочем, с точки зрения Эмиля моё поведение тоже вряд ли выглядит образцом куртуазности, так что мы квиты. Но камень на сердце всё же ложится - я это чувствую, идя по коридору, вдыхая сладкий воздух летней ночи, спускаясь с крыльца...
Особняк местного губернатора, в котором квартируют в том числе и Савиньяки, - простой двухэтажный дом, разве что поухоженнее большинства здешних жилищ. А вот прилагающийся к нему небольшой сад, наоборот, запущенный. В наступившей темноте, слегка разбавленной призрачным лунным серебром, я замечаю светлое пятно, расчерченное хаотичным узором ветвей и листвы, и сворачиваю на тропинку.
Арно, сбросив колет, сидит на качелях. Странно - сколько раз я проходил мимо этого места при вполне себе дневном свете, но не замечал, что здесь есть качели. Тоже ничего особенного - деревянная скамейка на цепях, но второй на ней вполне поместится.
- Я как раз думал - искать место для ночлега или всё-таки можно будет вернуться к себе, - виконт зевает. Ну ещё бы, он вряд ли устал меньше меня. А учитывая недавнюю болезнь, наверняка и больше.
- И что надумал?
- Как видишь, пока ничего.
Тихо шелестят деревья - где-то вверху, у земли же - ни ветерка. Так хорошо и спокойно, что хочется застыть в этом мгновении, как муха в янтаре, даже постель с её атрибутами соблазна, подушкой и одеялом, кажется не столь привлекательной.
Возможно, кто-то может позволить себе подобное. Но уж точно не отдельно взятый полковник Западной армии.
- А ты? Ты решил, кто... - Арно запинается, подбирая слова, - станет третьим лишним?
- Решил.
- И кто же?
- Я.
Эпилог
Эпилог. Год спустя
- ...Счастлив познакомиться с вами, графиня.
- Взаимно. Я много слышала о вас.
- Неужели от маршала Лэкдеми?
- Не только. Когда меняешь место жительства, нелишне заранее выяснить, с кем тебя может столкнуть судьба.
- Весьма мудро. По моим наблюдениям, судьба благосклонней к тем, кто полагается не на слепую удачу, а на зрячий разум.
- О. А вот о том, что вы ещё и интересный собеседник, герцог, мне никто не рассказал.
Красивая женщина. И, судя по всему, умная. Чем-то похожа на Ирэну, не внешне, нет, скорее манерой себя держать. Но сестра - неприступная крепость, наглухо закрытая от посторонних, а Франческа опустила подъёмный мост.
Впрочем, это не означает, что внутрь действительно кому-то удастся войти.
Эмиля можно понять. А вот и он сам - лёгок на помине. Смог покинуть супругу только ради разговора с кансилльером, надо полагать, крайне важного. Двое Савиньяков в сборе, а где же третий?
- Дорогая, ты не заскучала? Здравствуйте, полковник.
- Отнюдь. Герцог, надеюсь, что это не последняя наша встреча.
- Добрый вечер, господин маршал. Полностью разделяю ваши надежды, сударыня.
- А теперь, пожалуй, самое время засвидетельствовать своё почтение Его Величеству Карлу. Полковник, вы...
- Я уже исполнил на сегодня свой долг перед короной.
Савиньяк явно торопится увести супругу подальше от меня. Нашёл самого великого соблазнителя всех времён и народов, смех один. Сохранить приличествующее случаю надменно-скучающее выражение лица удаётся с некоторым трудом, помогает только мысль о том, что этикет не одобряет слишком раннего ухода с подобных мероприятий. Предполагается, что допуск во дворец - великое счастье и никому даже в голову не придёт добровольно приближать его окончание.
А Эмиль всё так же хорош. Им по-прежнему хочется любоваться, как произведением искусства, как удивительно тонкой работы шпалерами на стенах Большой приёмной, где сейчас толпится цвет талигойского дворянства. Вот только в Олларии уже есть один чересчур страстный ценитель красоты, и зовут его Валтазаром. Так что я отхожу к окну.
Старший-старший Савиньяк появляется за спиной неожиданно.
- Добрый вечер, герцог.
- Приветствую вас, господин кансилльер.
- Как вам сборище? Ничуть не удивлюсь, если сегодня здесь сплетётся несколько недурных интриг.
- Возможно.
- Вы не интересуетесь светской жизнью?
- А вы не опасаетесь, что эти интриги могут коснуться не светской жизни, а политической?
Лионель улыбается - одними губами. Что ж, я тоже так умею. Хороший способ продемонстрировать собеседнику, что тому достанется лишь любезность - и ничего больше. Умные понимают, не понимающих не стоит брать в расчёт.
Заподозрить в глупости кансилльера не удастся при всём желании. Значит, ему что-то нужно. Но что? Я не так давно в столице и не слишком долго здесь пробуду - на обратном пути нужно заглянуть в Альт-Вельдер к Ирэне и Августу, а сестра не простит, если я не погощу у них хотя бы неделю. Гирке так полностью и не оправился после ранения, из-за внезапных приступов кашля армию ему пришлось покинуть, но на их семейной жизни этот факт сказался не худшим образом.
Иногда я немного завидую зятю - он может себе позволить быть свободным и, насколько я понимаю, счастливым. Он не обязан стоять здесь и вести странную беседу с человеком, который так похож - и одновременно так не похож на бывшего любовника.
- Политические интриги называются несколько иначе.
- Заговорами?
- Разумеется. Но не будем о политике. Посмотрите лучше, какой закат. Вы никогда не задавались вопросом, почему столь прекрасное зрелище приписывают ведомству Леворукого?
- Вероятно, потому что Создатель больше заботился о целесообразности, нежели о красоте?
- Мне тоже приходила в голову такая версия. В каком бы мы жили унылом мире, если бы не козни Зеленоглазого! Кстати, из окон правого крыла открывается ещё более впечатляющий вид, особенно из окна Новой библиотеки. Хорошего вечера, герцог.
Всё непонятнее и непонятнее. Лионеля не устраивает количество людей вокруг, он хочет поговорить наедине? Или приглашение исходит не от него? Впрочем, есть верный способ узнать обо всём и сразу.
Я подхожу к двери, ведущей в правое крыло, и чёрно-белые стражники расступаются, открывая проход. Отец бы не одобрил столь безрассудного поступка - для него Савиньяки были врагами. Как и многие другие... да почти все, если называть вещи своими именами. Включая членов собственной семьи.
А кто для меня эти трое? Вряд ли противники, по крайней мере сейчас нам делить нечего. Но и как на союзников на них рассчитывать тоже не стоит: после того приснопамятного вечера, когда я отказался от продолжения отношений и с Эмилем, и с Арно, оба меня сторонились. Участвовать в гайифской кампании вместе с Южной армией отправили добрую половину Западной, кроме нескольких полков, в том числе и моего. Младший-младший Савиньяк, уломавший Ариго отпустить его с братом, пришёл попрощаться, но прощание вышло настолько пустым и формальным, что лучше бы и вовсе не приходил.
Несостоявшейся дружбы было жаль. Хотя я прекрасно понимал, что, по сути, она и не могла состояться - на самом деле Арно хотел не этого. Может быть, в иных обстоятельствах всё сложилось бы по-другому, но какой смысл вздыхать о несбывшемся?
В Новой библиотеке горит камин, на низком столике - поднос с бутылкой вина и двумя бокалами. Надо полагать, разговор предстоит долгий. Пользуясь возможностью, я направляюсь к стеллажам - когда ещё удастся ознакомиться с содержимым дворцовой библиотеки, пусть даже и Новой. Но дверь, чуть скрипнув, открывается, вошедший снимает шляпу, знакомым жестом взъерошивает белокурые локоны - и застывает, заметив меня.
- Ты?
- Рад тебя видеть, Арно.
- А где Ли?
- Десять минут назад был в Большой приёмной. На данный момент - не знаю. Ты искал его?
- Ну да. Он прислал записку: мол, срочно приезжай. Я думал, что он в своём кабинете, но слуга, который меня встретил, проводил сюда. Не знаешь случайно, что стряслось?
- Насколько мне известно, ничего из ряда вон выходящего.
Если, конечно, не считать таковым то, что Савиньяк занимается сводничеством. Впрочем, возмутиться не получается - я действительно рад видеть теньента... то есть уже капитана Сэ. Даже таким способом.
Стянув перчатки и бросив их на стол, Арно падает в кресло. Это и есть обещанная интрига, господин кансилльер? Что ж, по части возможностей собравшимся в Большой приёмной до вас далеко: даже недоброй памяти Штанцлер не устраивал свидания прямо во дворце. Но всё течёт, всё меняется, и мы в том числе. Мальчика, бегавшего к Катарине, больше нет, и всё реже, проснувшись поутру, я узнаю в зеркале человека, помнящего лесной дом неподалёку от Альт-Вельдера и то, как Арно прикусывал нижнюю губу, пытаясь не слишком громко стонать, и отчаянно подавался навстречу, словно бездействие даже в такой ситуации было для него нестерпимым. Он и сейчас, едва угнездившись в глубоком кресле, тут же тянется к бутылке, разливает вино.
- А ты что здесь делаешь?
- То же, что и ты.
- Ждёшь Ли? Странно, обычно он не опаздывает.
- Я думаю, он не придёт.
- Почему?
- На столе два бокала.
Любо-дорого смотреть на виконта, до которого наконец доходит какая-то мысль. Щёки чуть розовеют, он со звоном ставит бокал на стол и шумно вдыхает. Его лицо по-прежнему как открытая книга... которую когда-то не смогли с ходу прочесть ни я, ни Эмиль. Маршал, скорее всего, припёр брата к стенке уже в ходе гайифской кампании, поделился информацией с Лионелем, и тот решил взять дело в свои руки.
А Арно тоже изменился. Задиристый теньент, которого я знал, высказался бы по поводу затеи кансилльера, и вряд ли в приличных выражениях. Нынешний молчит, хотя и стиснув зубы - линия скул обозначается чётче, глаза сверкают...
Мне тоже бы стоило испытывать не самые лучшие чувства к Савиньяку-старшему, но почему-то не получается.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я не имею отношения к нашей встрече.
- Понимаю. Ты слишком искренне злишься.
- Это моё личное дело, и совершенно незачем в него лезть. Пусть даже братьям.
- Твоё? Только твоё?
- Да.
- По-моему, ты ошибаешься.
Я отнюдь не уверен в правильности и уместности свого желания не позволить Арно вот прямо сейчас встать и уйти. Год - это долго, за год можно забыть о любой привязанности или, по крайней мере, загнать надежду на её воплощение на самое дно сознания. А можно - понять, что именно этого человека тебе нехватает. Но стоит ли снова бередить раны, не лучше ли оставить виконта в покое? В конце концов, самое большее, что я могу сделать - всего лишь попытаться привыкнуть к не-одиночеству. Безо всяких гарантий успеха.
Финал той книги, которую мы оба читали в детстве, оказался не слишком оптимистичным - герои умерли, кто-то раньше, кто-то позже. Вот только не всем умершим до этого прискорбного события посчастливилось быть по-настоящему живыми.
- Если ты снова хочешь развлечься, а потом сделать вид, что ты тут ни при чём...
- Этого я никогда не хотел.
- Просто так получилось, да? Бывает. И чего же ты хочешь в таком случае?
- Прямо сейчас или в сколько-нибудь отдалённой перспективе?
- Допустим, сейчас.
- Допустим, чтобы ты пришёл ко мне в гости.
Пожалуй, так прямо говорить не стоило - Арно залпом допивает вино и хватает перчатки. Ну, хоть не бросается ими - и то хорошо; надевает, мучительно долго расправляя каждый палец.
Поймать его у двери? Как бы сильно ни была задета гордость Савиньяка, в глубине души он наверняка не против того, чтобы я его удержал. Жаль, что здесь нет какого-нибудь диванчика... ну, да на крайний случай и кресло подойдёт. Да даже и кресло не обязательно.
Но - он должен решить сам. Головой, а не тем, что пониже пояса. Иначе будет нечестно, неправильно. А я... что ж, мне не привыкать терять.
Огонь в камине потрескивает, угасая, ещё немного - и останутся только тлеющие угли.
- Я приду, - бросает Арно уже с порога.